…яется в отношении Свято–Боголюбского монастыря. По-существу, под прикрытием «письма Перовой» сейчас имеет место хорошо организованная информационная кампания лжи и обмана, ставящая целью облегчить внедрения в России так называемой «ювенальной юстиции» западного образца, дискредитацию института монашества и Православия в целом. К этому же мнению пришли представители различных общественных организаций – от ветеранских и православных до родительских и правозащитных, представители местных властей, СМИ, принявших участие в круглом столе, прошедшем во Владимире 25 сентября, сразу же после нашей проверки, проведенной в Свято-Боголюбовском монастыре. Здесь мы обнародовали многие вскрытые нашей комиссией факты клеветы, лжи и обмана, распространяемые сейчас в отношении Свято-Боголюбовского монастыря. При этом особо настораживает то, что пользуясь «письмом Перовой», определенные силы сейчас пытаются устроить гонение на всю систему православных приютов в целом, разрушить систему православного воспитания. К слову сказать, дети, живущие в Свято-Боголюбовском монастыре, находятся не в приюте – все они либо проживают со своими родителями, либо с опекунами. По итогам проверки мы поняли, кто стоит за этой клеветнической кампанией, какие именно силы, откуда взялся у них значительный финансовый ресурс. В ближайшее время мы обнародуем имеющиеся у нас письменные и видео- материалы. А пока я бы хотел призвать средства массовой информации воздержаться от распространения недостоверных сведений, связанных со Свято-Боголюбовским монастырем, дабы не стать объектами уголовного и судебного преследования за распространение клеветы и обмана. Видеоматериалы по Свято-Боголюбскому монастырю http://www.liveinternet.ru/users/elatior/post113539120 Свято-Боголюбский монастырь: пять(!) комиссий выявили полную вздорность обвинений Нормальные гонения «Русская линия»: Уважаемый Владимир Петрович, мы знаем, что на днях вы побывали в Боголюбском монастыре. Каковы ваши впечатления? В частности, что вы можете сказать о достоверности слухов, распространяемых некоторыми персонажами Рунета о явном или подспудном церковном расколе, угроза которого якобы исходит из этой обители?
Владимир Семенко:
Для начала считаю необходимым отметить: все попытки «пришить» монастырю уголовное дело касательно «жестокого обращения с детьми» на сегодняшний день провалились.
Пять комиссий выявили полную вздорность этих обвинений. Это:епархиальная комиссия, работавшая по благословению архиепископа Владимирского и Суздальского Евлогия, губернаторская проверка, комиссия Общественной палаты во главе с известным адвокатом Анатолием Кучереной, группа независимых журналистов и общественных деятелей и теперь вот, наконец, следователи из Следственного Комитета при прокуратуре, который отказал в возбуждении уголовного дела с редкой формулировкой «за отсутствием события преступления», а не «состава», как бывает обычно. То есть: не то чтобы было некоторое событие, которое следователь считает невозможным квалифицировать как преступление, а просто – вообще ничего не было! Кстати, мне непонятно, почему многие ждут еще каких-то «результатов» работы комиссии Московской Патриархии, давно уже назначенной по распоряжению Святейшего Патриарха Кирилла. Представители этой комиссии также не раз уже побывали в монастыре и обследовали там все, что можно, а не только детский приют. Так что результаты давно уже есть, просто они по каким-то причинам не обнародуются...
Насчет расколов – это также наглая ложь. Позиция самого отца Петра (Кучера) и всех сестер обители абсолютно однозначна. Как не раз говорил отец Петр в своих проповедях и повторяли мне сестры, «мы должны возносить имя того Патриарха, которого дал нам Господь». Поминовение Патриарха Кирилла началось сразу после его избрания на Поместном соборе, и никаких проблем с этим не было. (Именно тогда отец Петр и произнес эту проповедь). До этого митрополит Кирилл точно так же поминался в качестве местоблюстителя. Я бы сказал, что в монастыре присутствует какая-то особо обостренная боязнь всего, что хоть как-то может быть связано с малейшим движением в сторону раскола. Прежде чем давать мне интервью (каковых в итоге накопился полный диск), сестры обязательно спрашивали: «А Вы точно из Патриаршей Церкви? Никаких других «юрисдикций» нам не надо». Думаю, это связано с известной историей середины 90-х, когда община, выселенная из монастыря в Задонске с помощью ОМОНа, какое-то время была вынуждена просто скитаться, пока ее не приютил Валентин Русанцов, на тот момент пребывавший в лоне РПЦЗ. Каноничность самой РПЦЗ, с которой мы ныне воссоединились, разумеется, не может вызывать сомнения. Однако «приют» означает в данном случае лишь то, что при посредстве Русанцова им было предоставлено на время некое помещение для проживания. С самим же Русанцовым никакого молитвенного, литургического общения не было. Однако как только стало понятно, кто такой Русанцов (то есть стало известно о его выходе из РПЦЗ и, таким образом, окончательном уходе в раскол), отец Петр и сестры разорвали с ним вообще все отношения. Примерно в это время владыка Евлогий согласился принять их в свою епархию при условии написания покаянного письма, каковое условие и было исполнено. Тогда же им и был предоставлен полуразрушенный и пребывавший в полном запустении Боголюбский монастырь, за минувшие двенадцать лет поднятый ими буквально из руин ценой самоотверженного, жертвенного труда. Таким образом, существует лишь коллективное покаянное письмо отца Петра и сестер, но не существует в истории общины вообще никакого факта сознательного раскола!
Таким образом, позиция сайта «Кредо.ру», по понятным причинам ангажированная («Кредо» утверждает, что община отца Петра ранее пребывала в суздальском расколе), просто погрешает против истины, что вполне привычно для этого ресурса.
РЛ: А как насчет «царебожничества»?
В.С.: Я думаю, вы догадываетесь, что никакого догматического учения о почитании царя-мученика Николая Александровича наравне со Христом никто в обители не развивает. Я долго думал, откуда, собственно, взялась сама тема… И только, побывав там, с большой вероятностью догадался. Видимо, тема как-то связана с известным чудом, произошедшим в монастыре как раз в середине 90-х, когда община отца Петра (Кучера) только начинала восстанавливать большой собор. Речь – о лике царя-мученика, проступившем сквозь известь, которой были замазаны старые фрески на внутренней стороне малого купола над алтарем собора. Лик появился как раз тогда, когда гонимая община только начинала работы по реставрации, а борьба православной общественности за канонизацию святых царственных мучеников была в самом разгаре. От этой фрески было много чудес. Однако когда дело дошло до росписи, из епархии пришло распоряжение замазать чудесным образом появившийся царский лик и написать на его месте изображение Господа Иисуса Христа, подобающее здесь с точки зрения всей композиции росписей. Какие мысли возникли в связи с этим у многочисленных паломников обители (за что сестры и сам отец Петр, естественно, не могут нести никакой ответственности), остается только догадываться. Однако несомненно одно. Чудо было вполне реальным, для православного сознания несомненным. Это все довольно тонкая духовная материя, в которую недопустимо столь грубо вторгаться чекистским сапогом Фролова и «богословским» маузером Кураева… Кстати, по поводу «Боже, царя храни». Этот русский государственный гимн, по форме представляющий собой молитву, действительно исполняется, но не во время литургии, когда подобает уставное богослужебное пение, а на запричастном стихе,
который, как вы понимаете, не является частью богослужения.
РЛ:Немногочисленные, но весьма крикливые противники Боголюбской обители утверждают, что из детей, находящихся на воспитании и обучении в монастыре, готовят абсолютно невежественных и темных мракобесов, что серьезным образованием это назвать нельзя…
В.С.: Это очередная наглая ложь всяких «фролеров» и кураевых. Кураев недавно предложил свои услуги как профессора богословия для просвещения монахинь. Не думаю, что монахини, проводящие жизнь в посте, труде и молитве, нуждаются в его лекциях…
Во-первых, надо бы понять, что это за дети. Насельницы обители вовсе не стремились изначально заниматься детьми. Однако затем те стали приходить сами. Причем, по большей части с ведома вполне живых и дееспособных родителей! Некоторые стремятся пристроиться при монастыре целыми семьями, неся посильные послушания, при условии, разумеется, раздельного проживания. Социальная депрессия и разруха в стране сейчас такова, что монастырь – едва ли не единственный живой, динамично развивающийся центр во всей округе, это такая духовная и социальная среда, которая просто притягивает людей. Мне там устроили встречу с мальчиками – воспитанниками обители. Это дети с первого по девятый класс, человек двадцать. Встает парень лет пятнадцати. Я его спрашиваю: «Родители есть?» «Есть». «И папа и мама?» «И папа и мама». «Почему же ты здесь живешь?» Ответ замечательный и очень для них типичный. «А чего я там не видел? Здесь хоть какую-то профессию получу, да и учиться здесь лучше». Самое интересное, что дети не врут. Многие из них знают жизнь современной российской глубинки отнюдь не понаслышке. Они прошли, что называется, через подворотню… Это все дети такие, я бы сказал, с характером, с биографией. И вот они попадают в монастырь и видят, что здесь не пьют, не обкуриваются, не воруют, все честно работают, а сестры не матерятся на них, а – любят. С этим детей не обманешь! Что касается строгости, то как же возможно их, уже сполна зараженных скверной мiра, воспитывать без строгости и без наказаний?
Теперь что касается образования. Сейчас при монастыре воспитываются и обучаются 47 детей – 27 девочек и 20 мальчиков. Поначалу они учились в классах общеобразовательной школы в Боголюбово. Однако вскоре стало ясно, что ничего хорошего из этого не выйдет. И дисциплина и успеваемость хромали. Сказывалось влияние мiра. Понятно, что если в монастыре им пытаются привить элементарные нравственные навыки и дисциплину, а в мiрской школе все можно (надо знать, что такое наша современная, не какая-то «элитная», а самая обычная, массовая школа), где может быть все что угодно – «секспросвет», наркотики и т.д., то теряется весь смысл приюта. Тогда детей решили обучать в монастыре, как силами самих сестер, так и с привлечением приглашенных преподавателей. Надо сказать, что, вопреки мнению Кураева, большинство сестер – с высшим образованием, так что проблем со специалистами (тем более для начальной и средней школы) здесь нет. После пятого класса для детей вводится раздельное обучение (что для монастыря, в общем, вполне естественно). Проживание мальчиков и девочек, естественно, тоже раздельное. Детям преподаются предметы по всему общеобразовательному циклу + Закон Божий, история Церкви, клиросное пение и т.д. Многие усиленно занимаются живописью и иконописью, две старшие девочки выполняют уже вполне профессиональные работы. При этом они несут еще обычные монастырские послушания, часто исповедуются и причащаются (благословение отца Петра для сестер – не реже, чем раз в две недели).
Сложившуюся спонтанно систему можно, видимо обозначить как расширенный экстернат, где «домашнее» обучение заменено монастырским. Раз в полгода или в четверть дети сдают экзамены по всем предметам в общеобразовательной школе Боголюбова, причем понятно, что внимание РОНО и ОБЛОНО к ним особенно пристальное. Поскольку детей немного, то в классах не более 3-5 человек. Поэтому преподаватель в течение урока успевает поработать с каждым. Отсюда и результат: показатели у «боголюбских» детей устойчиво на 1-2 балла выше, чем у мирских. Итак, подчеркну:«боголюбские» дети получают самое полноценное образование и даже поступают в вузы! Их образовательный уровень регулярно фиксируется «чужими» преподавателями и чиновниками ОБЛОНО . Родители их регулярно навещают, и я еще раз подчеркну: этих детей, большинство которых из неполных и «неблагополучных» семей, родители отдали сюда сами, вполне добровольно. Касательно монашества: его со временем принимает примерно половина всех воспитанниц. Остальные уходят в мир.
Наконец, нельзя не сказать о еще одном крайне важном направлении той работы с детьми, которая ведется в монастыре – патриотическом воспитании. Мальчики регулярно выезжают в летний лагерь, где под руководством опытных офицеров-преподавателей проходят усиленную подготовку к армии. Обитель дружит со многими воинскими частями, в частности, с бригадой спецназа ГРУ, которая ныне расквартирована где-то под Липецком. Я их, понятное дело, спрашиваю: из чего стреляли? Оказывается, не только из АКМ, но и из СВД[1] даже! Нормально, да? Я вот, например, старший лейтенант запаса и военную подготовку прошел на кафедре сухопутных войск МГУ, так я СВД пару раз в руках держал только! В лагере мальчики получают все основные спецназовские навыки, включая и саперное дело, и приемы рукопашного боя. Не это ли сочетание сугубо православного воспитания, аскетизма и армейско-силового уклона в воспитании детей так напрягло некоторых?
РЛ: Критики монастыря, тем не менее, утверждают, что община воспитывает в чадах обители и в «своих» детях психологию асоциальности, антимиссионерской зашоренности и заведомого «аутсайдерства»… В.С.: Хотелось бы ответить на это предельно жестко. Боголюбово – самое миссионерское место на земле, в самом исконном православном, церковном смысле этого слова. Вообще, с Боголюбовым связан целый ряд сюрпризов. Например, то, как кинулись защищать монастырь многодетные матери, что просто шокировало кое-кого из «внешних». Хотя на самом деле – это же естественно! Что как не правильное воспитание детей и угрозы ему могут матерей интересовать! И вот другой сюрприз – это то, как сестры озабочены общим состоянием и фактическим развалом нашей армии. Община необычайно много делает для воцерковления военнослужащих, причем не только сержантско-рядового состава и младших офицеров. Они там «отмиссионерили» целый ряд весьма высокопоставленных военных, которых не буду называть. Отец Петр регулярно посещает воинские части, где, как орденоносный ветеран Великой Отечественной, пользуется непререкаемым авторитетом. Некоторые чиновники серьезно «дергаются» по этому поводу. Хотя, казалось бы, во многих частях сейчас уже есть почти что «штатные» священники, так что обитель действует в русле официальной государственной и церковной политики.
Сколько людей воцерковились, приезжая в обитель – наверно, никто не считал… Чисто миссионерская манера характерна даже для, так сказать, повседневного общения сестер с прибывающими паломниками. Меня, например, там не раз спросили, не желаю ли я поисповедаться у отца Петра и причаститься, «на денек» задержавшись в обители. В-общем, это необычайно живой, как бы саморазвивающийся и динамичный организм со множеством ответвлений (включая весьма обширное подсобное хозяйство), гостеприимно принимающий всех в ту меру, которая ныне для него доступна. Боголюбово – как раз не менее, а заметно более миссионерский монастырь , чем обычный, так сказать «типовой» монастырь в РПЦ. (Я все же перебывал во многих). Не потому ли так забеспокоились «фролеры» и Кураев, не
потому ли неадекватно огромное количество виртуальной грязи за последнее время вылито на обитель? Их излюбленная идея, но, так сказать, в нормальном православном исполнении!
РЛ: Насколько верно то, что у монастыря напряженные отношения с епархией? В.С.: Это абсолютно неверно! Разногласия «во взглядах», наверно, есть, но это же естественно! Полное единомыслие может быть только на кладбище… Кстати, у меня «во взглядах» (не имеющих прямого отношения к вероучению) с отцом Петром (Кучером) – также весьма серьезные разногласия, и что? Почему это должно означать какую-то взаимную ненависть? Вы же знаете, что ни в интеллектуальной, ни тем более в христианской и монашеской среде так не принято: если мы с тобой расходимся в чем-то, пусть даже и существенном, значит, мы непримиримые личные враги. Главное – единство в вере, в таинствах и – в любви! А такое единство у отца Петра и владыки Евлогия, безусловно, есть. Иначе бы владыка не принял общину под свой омофор. Духовные люди – они живут совсем не по правилам «фролеров» или рокеров от Православия!
РЛ: Как сестры и сам отец Петр воспринимают сложившуюся вокруг них ситуацию нездорового ажиотажа? В.С.: Во-первых, во избежание кривотолков, считаю необходимым подчеркнуть, что отец Петр не дает интервью. «Владыка благословит, тогда другое дело», – отвечает. «Наше дело не оправдываться, а молиться», – вот его непоколебимая позиция. Сестры же реагируют, я бы сказал, с юмором, смирением и каким-то небывалым, непривычным для мирских людей, светлым оптимизмом. «Мы же воины Христовы, как же нам не страдать! Нормальные гонения…» – вот обычный ответ. Сестры все работящие, ни минуты не сидят без дела и при этом необычайно радостные, какие-то все летящие, любящие, открытые. Какая уж там «зашоренность»! Так воспринимать такую чудную обитель – могут только люди, совсем духовно нечуткие, черствые, лишенные любви и живого ощущения духовной реальности Церкви, сколько бы ни рассуждали о «миссии». «Технологи», понимаешь…
РЛ: И последний, достаточно традиционный, вопрос. Ваш прогноз: как будут развиваться события в дальнейшем? В.С.: А знаете, я на сей раз вообще воздержался бы от прогнозов. Побывав в монастыре, окунувшись в это море любви и благодати, рассуждать в таких, чисто мирских, категориях, в терминах нашей пресловутой «аналитики» совсем не хочется! Наверно, вся эта история послана нам в назидание и, не побоюсь этого слова – в укрепление! Посмотрите: наша обычно разобщенная «православная общественность» явила здесь какие-то не очень свойственные ей качества: соборность, пассионарность, горение в вере, дееспособность и – способность к консолидации. Какие чудные люди вдруг узнали друг друга! Надо быть благодарными этой ситуации хотя бы за то, что мы все познакомились. Так всегда бывает в монастырях, но здесь это просто в необычайно сильной степени. Дима, адвокат – через какие страхи и испытания прошел! Просто человек по грани ходит, каждый день перед лицом смерти. Такие силы против него и против обители брошены!.. Таня Боровикова – многодетная мать, красавица, просто героиня – на фоне таких наших русских православных женщин
– все эти журналистки по вызову с их закомплексованностью, алкогольным недержанием, оголтелой апологией греха, что называется, и в мысли и в жизни, и просто животной ненавистью к Православию – просто жалки, другого слова не подберу. Сами сестры и юные послушницы, воспитанницы приюта, с их многообразием судеб – «Человеческая комедия» отдыхает, скорее для Данте сюжеты. А эта Алевтина! Это же прямо судьба древней святой, дай Бог ей сил! Богемный журналист, приехав в обитель, просто переродился. Еще его покрутит, но какие люди за человека молятся! Вот вам и «миссия»! Я сам там как-то почти физически ощутил: не только «сердце царево», но каждое человеческое сердце – «в руце Божией!» Дай Бог всем нам сил, дай Бог!..
Что же до тех, кто раскрутил всю историю – ну вот зачем я сейчас буду называть вам «адреса и явки», что от этого изменится? Может, все проще? Может, все они – враги Христа и просто в Бога не веруют?.. Алевтина Теленкова о себе и Свято-Боголюбском монастыре То, что происходит в последнее время вокруг Боголюбского монастыря, на первый взгляд, необъяснимо. На обитель, её сестер и духовника обрушивается тяжкий вал хулы и клеветы. Такое впечатление, что монастырь находится в осаде, и по нему методично, прямой наводкой бьют орудия.
Уже давно разбрелась по своим инкубаторам "обеспокоенная общественность", прокуратура официально опровергла растиражированную ложь. Факты жестокого обращения с детьми в приюте не подтвердились. Церковное начальство устами секретарей высказалось в пользу Боголюбова.
Однако, вызванные к жизни какой-то неведомой силой, гневные и глумливые голоса — не стихают. Напротив, становятся всё громче и крикливее. Часть радиостанций будто заклинило на теме Боголюбова. Печальную историю несчастной Вали Перовой, сбежавшей из приюта и попавшей в руки неутомимых московских правозащитников, витии эфира преподносят как свое какое-то фирменное блюдо. Таким образом, ложная сенсация становится предметом смакования и самолюбования.
Некоторые сайты словно взбесились в своем рвении уязвить, ударить, укусить монастырь. Из их электронных недр поднимаются одна за другой фантастические информационные химеры, раздуваются и множатся, пугают собой народ. Вот, оказывается, из приюта сбежал не один ребенок, но два, три и даже пять. А нерадивых учениц в Боголюбове монахини, чем-то похожие на красных кхмеров, тяпками бьют по головам. Эти бреды, фантомы гуляют по Интернету, застревают у кого-то в голове, но, главное, заставляют гневаться и сокрушаться осведомленных православных людей.
Встали на дыбы основные православные сайты. Пришли на помощь монастырю представители различных православных организаций. Союз православных граждан чистит свои ряды от болтунов и провокаторов. Разгорается брань великая. Сообщество поляризуется, делится на тех, кто "за" и кто "против".
За всем этим треском, за какофонией "звуков битвы чудной" тишайше пребывает главное. Речь о явлении, которое, кажется, и вызвало всю эту бурю. О событии удивительном, чудесном и невозможном… О поступке, вошедшем в острейшее противоречие со страшной механикой мира сего. О том, что даёт надежду, переводит стрелки на путях движения нашей огромной России. Маршрут до станции "Огненная бездна" отменяется, поезд пошел по другой ветке.
Речь идет об Алевтине.
Опубликованный ниже рассказ молодой женщины повествует о её духовном пути, об исцелении и восстановлении полноты в духе. Те, кто привык созерцать с высокого капитанского мостика на мир, полный слёз, мук и сомнений, вряд ли поймут, о чём говорит здесь Алевтина Теленкова. Для них выбор Алевтины покажется в лучшем случае очередным капризом избалованной девушки. А кто-то, наверное, заподозрит Алевтину в безумии. Но ведь и сказано в ранние века христианства "Верую, ибо абсурдно"… История Алевтины словно возвращает нас во времена первых христиан. Она в общих чертах воспроизводит первую треть жития святой Варвары: "В царствование Максимиана, нечестивого царя Римского, жил на Востоке, в Илиополе, один человек знатного рода, богатый и знаменитый, по имени Диоскор, по происхождению и по вероисповеданию язычник. Он имел дочь Варвару, которую берег, как зеницу ока, ибо кроме нее не было у него больше детей…" Алевтина так же бросила вызов пирамиде потребления, культуре услад, животных наслаждений, миру тщеславия, гордости и стяжательства. И этот мир ополчился на неё в лице самых близких, обрушился на приютившую её обитель.
Алевтина не сильна в богословии, но её личный духовный опыт ставит перед всеми страшные вопросы выбора. Прочитав её исповедальную историю, успокоенные сторонники золотой середины, миряне и клирики, наделенные "позитивным мировоззрением", желающие быть модными и "актуальными", — должны бы устыдиться. Ведь эта молодая женщина ставит вопросы духа, а не учёта. И, как отчетливо видно из текста, вектор судьбы ведет её к Тому, чьё Царство не от мира сего.
Эта повесть об удивительном чуде человеческого преображения, которое возможно только лишь через умаление, снисхождение и обнищание. Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится.
Алевтина истово верует, что подлинная жизнь не может быть конечной, временной. А весь этот ветхий мир слетит с нас, как шелуха.
И она готова оплачивать это свое знание трудами, муками и гонениями. Таковы её послушание и исповедничество.
Но она говорит также о великой радости жизни во Христе и со Христом. Это превращает её рассказ в тихую проповедь, пока не слышную из-за информационной бури, которая разразилась и всё не утихает над синими куполами тихой Боголюбской обители... Андрей Фефелов
АЛЕВТИНОЙ Я СТАЛА в честь прабабушки. Сейчас это имя довольно редкое. Оно в святцах есть, а жития этой святой нет. Знаю только, что в 308-м году её умучили за веру вместе с еще двумя христианками.
Детство я провела в Набережных Челнах, и его я вспоминать не люблю. Когда развалился Советский Союз, родители начали усилено зарабатывать деньги, заниматься бизнесом, и я оказалась в их жизни на последнем месте. Помню, что в первый класс я ходила уже одна, меня никто не провожал. При этом родители наказывали меня часто за всякие мелкие провинности, и очень-очень жестоко. Когда я подросла, в меня стали стараться впихнуть всё, что только можно: я занималась теннисом, посещала кучу кружков, учила английский, итальянский, испанский. Я училась в музыкальной школе и даже пела в церкви. Единственный свой выходной день — воскресенье — я люто ненавидела, так как его я должна была проводить дома с родителями.
В 11-м классе, когда я готовилась к поступлению в ВУЗ, у моих родителей начались серьёзные проблемы в бизнесе. К этому времени они стали достаточно приметными людьми в республике. Кланы в Казани начали на них давить, пошли разбирательства, суды. Там творилось что-то поистине ужасное, даже не хочу об этом сейчас вспоминать. Мне тогда наняли двух телохранителей, водителя, и я проводила с ними всё время между занятиями.
Поскольку я закончила школу с медалью, то, приехав в Москву, поступила без проблем в Академию народного хозяйства. Но, проучившись там полтора года, я поняла, что это совершенно не моё. Да и потом, Москва подействовала на меня угнетающе. Глядя на своих сокурсников, я замечала только фальшь, пронизывающую их насквозь. Мне было очень плохо среди своих товарищей по институту, несмотря на то, что они были из того же круга, что и я, — дети богатых родителей.
На тот момент у нас в Москве было две квартиры, в одной из которых я поселилась. Поначалу мне свобода понравилась, так как никто на меня не давил, никто не ругал и не бил. Но потом началась тоска, которую я приписывала тому, что занимаюсь не тем, чем бы мне хотелось. В общем, в результате я перевелась в Московский институт геодезии и картографии, стала учиться там по вечерам, а днём стала заниматься вокалом с частными педагогами.
Начав жить в Москве, я сошлась с одним парнем, и мы жили вместе. Моим родителям он не очень-то нравился, но сама ситуация была удобна, так как я была не одна, была защищена. Он был чуть старше меня, ничего такого особенного собой не представлял.
Я продолжала заниматься пением, пыталась поступить в Институт современного искусства, но не поступила, что не очень-то меня расстроило. Я продолжала заниматься усиленно вокалом — по пять раз в неделю. Купила себе абонемент в спортзал, стала придерживаться жесткой диеты. Пошла на подготовительное отделение в ГИТИС. В результате я поступила на факультет музыкального театра при конкурсе 350 человек на место. Все мои близкие никак не ожидали от меня такой динамики.
НАЧАЛОСЬ МОЁ ОБУЧЕНИЕ. Я с головой погрузилась в театральный мир. Вообще, хочу сказать, что театральный мир очень отличается от всех других. Занятия у нас в институте начинались в 8.30, а заканчивались в лучшем случае в полдвенадцатого ночи. А в худшем — в час, в два. Люди, которым надо было на электричках добираться до дома, оставались ночевать в институте. Начались первые постановки, озвучки фильмов, записи песен. Первое время учиться было очень увлекательно. Через полгода восторг прошёл, потому что открылась действительность, которая из себя ничего хорошего не представляла. Я поняла, что в этом мире обычная человеческая немощь: горе, болезнь, недомогание — не учитываются совсем. Ты должен работать, несмотря ни на что — должен петь, танцевать, веселить публику. Да и само театральное действо очень тяжелое. Ты трудишься не только физически, но и духовно — надо всё переживать внутри себя, в душе. В театре надо работать на износ. А в фильмах, когда снимаешься в одном кадре один раз, — это интересно, а когда один кадр дублируешь 40 раз, то это уже не так увлекательно. Короче говоря, гламурная, красивая маска этой профессии была сорвана, и передо мной предстала суровая, жестокая действительность.
Почти все, кто выбирали это поприще, пошли сюда за деньгами и за славой. Деньги у меня и так были, мне их давали родители. А слава… Если кайф в том, что тебя узнают, например, в ресторане? Ну, ходи ты в этот ресторан почаще, тебя и так там начнут узнавать, раз тебе это так нравится. Со временем я поняла, что выбранный мною путь — это не совсем то, к чему я стремилась. Раньше мне казалось, что если я буду петь, то буду счастлива. Я пела, но счастья не было. Я поняла, что молодой человек, с которым я жила, — совсем не тот, с кем бы я хотела прожить свою жизнь, и мы расстались. Вот тут-то я и впала во все тяжкие. Клубы, рестораны, огромное количество знакомых из разных сред. Мы иногда не спали по три ночи подряд. Год я пребывала в беспрерывной тусовке, а потом поняла, что и это не приносит мне счастья. Постепенно до меня начинало доходить, что вся эта пудра не имеет никакого значения. Закончилось всё аварией, которая случилась со мной очень странным образом. Все, кто со мной когда-либо ездили, говорили, что я очень хорошо, спокойно и аккуратно вожу. А тут я не заметила эвакуатор и въехала прямо в него. И чудом осталась жива. Я вышла из машины и разрыдалась от ужаса, и от того, до какого состояния я себя довела. И я начала думать о том, что неправильно живу, делаю всё не так. Я поняла, что устала от фальши, которой в том же ГИТИСе было хоть отбавляй. Все друг на друга стучат, лишь бы соседа подсадить, лишь бы отобрать у него роль.
ДУША У МЕНЯ страшно томилась, всё мне было чуждо, по-другому тут и не скажешь. Потом начались сильные головные боли. Врачи нашли доброкачественное новообразование. Я почувствовала свою страшную ничтожность перед судьбой. Какие бы у тебя деньги на счетах ни лежали, в каких бы ты дорогих квартирах ни жила, какие бы люди у тебя на связи ни были — ты страшно ничтожен перед Богом. Тогда я это очень хорошо поняла.
На Пасху я поехала в Иерусалим. Причем никто меня к этому не подталкивал, кроме Господа, — просто у меня возникла идея, что я должна поехать на Пасху именно в Иерусалим. И я побывала там на схождении Огня в храме Гроба Господня. Мои тогдашние чувства, эмоции, переживания словами не передать. Уже в Иерусалиме я начала задумываться: в чём смысл жизни? Понятно, что не в миллионах, не в славе, не в тусовках… А в чём? Этого я понять не могла. Вернулась из Иерусалима — и снова учеба, … Продолжение »
|